Сумерки в спальном районе - Страница 33

Во всяком случае, появление его на кладбище могло оказаться небесполезным. Очень все это любопытно.

Гроб опустили в яму и стали засыпать землей. Ефим Валерьевич тоже подошел, бросил горстку. В принципе можно было уже возвращаться домой. Однако он не спешил уходить с кладбища, решил подождать, пока совершат захоронение почтальона Бабахина на соседнем участке.

Там как раз случай кристально ясный — мудак-почтальон по пьяни полез ночью к клетке с медведем, тот его и задрал. Но, с другой стороны, никогда не знаешь, может, чего-то интересненькое увидишь на похоронах.

Никогда не мешает чем-то освежить репортажик.

Леха-Могила и Фархад Нигматуллин засыпали могилу и отошли в сторонку. Провожающие в последний путь, числом восемь человек, стали класть на могильный холмик цветы.

Леха-Могила поманил к себе Кирилла, который первым положил свой букет.

— Надо бы добавить, хозяин! — без обиняков объявил он.

— Я ведь уже за все рассчитался, — удивился Кирилл. — За что теперь?

— За упокой! — скорбно ответил Леха. И пояснил не понимающему простых вещей парню: — Для сугреву! Сам видишь, погода какая!

Этот последний довод неожиданно убедил Кирилла. Он вздохнул и полез за бумажником.

Леха солидно принял деньги, поблагодарил и махнул Фархаду.

Они взяли веревки, закинули лопаты на плечи и, утопая в грязной жиже, пошли к участку № 1428, где дожидался на тележке еще один гроб.

— Ты этому-то своему будешь звонить? — туманно спросил Фархад, почему-то кивая назад, на остававшуюся позади могилу. — Ведь в самый раз, то, что доктор прописал.

Но Леха, видимо, прекрасно понял напарника.

— А как же, — ответил он, — сегодня же и позвоню.

— Вот-вот, не тяни! — поддержал его Фархад.

— Никто и не тянет! — с некоторой обидой произнес Леха. — Завтра ночью все сделаем, не парься.

Фархад вздохнул.

— А у меня теперь козленок живет, — сообщил он.

— Иди ты! — обрадовался Леха. — Где взял?

— Нигде, — пожал плечами Фархад. — На улице. Он сам ко мне подошел. Ночью.

— Прикольно, — осклабился Леха. — И давно он у тебя?

— Несколько дней.

— Небось уже всю квартиру засрал! — заржал Леха.

— Я убираю, — с обидой ответил Фархад. — И потом он аккуратно срет. Такими маленькими шариками.

— Ну ты даешь! — еще больше заржал Аеха. — Аккуратист, бля! А это козел или коза?

— Козочка! — резко ответил Фархад, уже сильно пожалевший, что решил поделиться с приятелем своей тайной. — Тебе-то что? Отъебись от меня!

— Ладно, — миролюбиво заметил отсмеявшийся Леха. — Мне-то по хую, хоть целое стадо у себя посели.

Они подошли к свежевырытой могиле. Около гроба никого не было. Никиту Бабахина никто в такой дождь хоронить не пришел. Впрочем, может, дело было вовсе и не в дожде.

— А я этого мужика, который в гробу лежит, знаю! Это почтальон наш, — сменил тему Леха. — Я его как раз там и видал накануне.

— Где видал? — не понял Фархад.

— Да в зверинце же! Там, где его потом медведь уделал!

— Правда, что ли? — оживился Фархад. — И чё он там?

— Да ничё, я там как раз был, и тут, гляжу, он… — начал было рассказывать Леха, но в это время сзади подошел какой-то мужик с зонтом, и он осекся. — Ладно, потом расскажу.

Они подтащили гроб поближе к могиле, быстро забили гвоздями и стали подсовывать под него веревки.

23. Ввод

Поздним вечером ветер разыгрался вовсю. Метался по глубоким ущельям бирюлевских улиц, бился в окна, свистел, улюлюкал, завывал.

Кирилл Латынин сидел на кухне перед полупустой бутылкой водки, тупо, ничего не видя, смотрел в темное дребезжащее окно. В голове у него плавали, сталкивались и разваливались на куски какие-то бесформенные массы, совершенно не давали ему сосредоточиться.

Жизнь опять потеряла краски, стала даже не черно-белой, а беспросветно-серой…

Откуда-то очень издалека донесся телефонный звонок. Наверное, звонил Санек, но разговаривать ни с кем не хотелось, даже с ним.

Однако телефон гремел все настойчивей, и в конце концов Кирилл, досадливо махнув рукой, заставил себя подняться и потащиться в комнату.

В ту самую комнату, в которой еще недавно жила Светка, а теперь не было никого.

— Да! — сказал он, сняв трубку, и сам удивился, как хрипло и незнакомо звучал его голос.

— Кирилл Владимирович? — уточнила трубка.

— Ну! — подтвердил Кирилл.

— Это говорит Семен Игоревич. Вы меня слушаете?

— Угу, — откликнулся Кирилл, с трудом вспомнивший, что Семен Игоревич — это Сенечка из того самого театра.

— Во-первых, напоминаю вам, что вы до сих пор не принесли заявление в отдел кадров. Вы меня слышите?

— Ага, — снова хмыкнул Кирилл.

Он честно старался осознать смысл слова «заявление», но это не очень получалось.

— Во-вторых, завтра в одиннадцать вам надо быть в театре на репетиции. У вас срочный ввод.

— Ввод? — удивился Кирилл.

Это было первое слово, которое он произнес. Смысла в нем он находил еще меньше, чем в слове «заявление».

— Ну да, ввод! — несколько раздраженно подтвердила трубка. — Вы вводитесь в «Живой труп». Это приказ Эльвиры Константиновны. Так что не опаздывайте. Вы все поняли?

— Ввод в живой труп, — повторил Кирилл.

— Правильно. Ну тогда до завтра. Всего хорошего.

— Ага, — ответил Кирилл и хлопнул надоедливую трубку на рычаг.

Неожиданно в голове прояснилось. Все отчетливо вспомнилось, встало на место.